Предел - Страница 95

Нэрнис понял, что Крист Руалон о таких обычаях не имеет понятия. Сульс опустился на одно колено. Руалон шлепком опустил меч ему на плечо. Меч лежит, Сульс на колене стоит, а Крист Руалон молчит. А народ торжественно ждет. Пение эльфа уже было, дочь обрели и славно выпили, а теперь их любимый Нофер ко всеобщей радости отрубит голову этому Сульсу. Вот это — праздник! Тишина воцарилась такая, что жужжали только глупые мухи. Даэрос обдумал происходящее и пришел к тому же выводу, что и Нэрнис. Нофер не знал, что делать дальше. А сам сочинить не мог. И раз уж гостеприимный хозяин решил отправить с ними оруженосца до Дрешта — пусть. И Полутемный явил брату темную составляющую своей натуры. Он стал подсказывать Кристу Руалону шепотом слова «обряда». Нэрнис держался, как мог. Нофер повторял:

— Я, Благородный Нофер Руалон, по праву нанявшего, кормившего и терпевшего, страдавшего, но молчавшего, торжественно заявляю… об уступке прав своих, в деле кормления, одевания, принимания служения, и дальнейшего терпения Сульса Оруженосца… двум Благородным Эльфам из домов Ар Ктэль и Аль Арвиль отныне и до возвращения…. если возвращение Сульса Оруженосца состоится… А если — нет, то и Единый Создатель с ним… пребудет.

Оружейник, снова ставший оруженосцем, но теперь уже — Принцев, был счастлив и горд. Его благословили именем Создателя, намекнули на смертельные опасности и «почти» посвятили в рыцари. Абы на кого меч не возлагают. Если он вернется, а он постарается, можно будет посвятить остаток жизни великому делу: увековечить их поход в красках. Был бы менестрелем, написал бы балладу. Хотя… можно попробовать и балладу. Сульс собрал оружие и понес на место. В последний раз. Может быть.

Крестьяне были слегка разочарованы. Занудного Сульса, который издевался над ними все два последних года, никто не казнил. Конечно, эльфы будут казнить его долго и страшно. Нофер сам так сказал: мол, терпение лопнуло, и больше он не вернется. Утешает, но хотелось бы посмотреть.

Пелли почувствовала близкую разлуку и зашмыгала носом. Вайола вздыхала, обнимая «немощную» подругу за плечо могучей рукой. Ей и в поход хотелось, и отца было бросить никак нельзя.

Даэрос посмотрел на Нэрниса. Светлый брат сострадательно вздыхал, поглядывая на Пелли. На подвиги он не стремился. «Дай волю этим Светлым, засядут в одном месте и будут звезды созерцать».

— Нэрьо, собираемся! Пеллиэ, сестренка, мы привезем тебе красивые платья. Совсем скоро! Не плачь. Раньше уедем — раньше вернемся. Вайола, на Вас замок, охрана, оборона, гарнизон и встреча гномов. Караулы менять, не расслабляться, враги не дремлют! Брат, пошли за вещами.

Двор Замка пустел. Крестьяне разбредались по домам, захватив съестного и питья. Разве попразднуешь при благородных как положено? Не всем было суждено дойти до дома в ближайшую ночь. Нежное, послеполуденное солнце золотило приветливые овраги и чахлые рощи. Стога замерли в ожидании. Если пьяные селяне ничего не спалят, утро будет таким же прекрасным.

Сульс собрался еще с вечера. Единственный необдуманный поступок в его жизни, был тем самым «Да», которое он сказал Ноферу Руалону в двенадцать лет. Все остальное оруженосец делал тщательно и заранее. И соловый мерин, стоявший в дальнем деннике, тоже был подкован еще вчера. Сразу, как только Сульс дал отчет Вайоле, он отправился к конюху, и они подковали это толстое ленивое животное, которое раньше именовалось «могучий рыцарский конь». Нофер все равно на него не сядет, а у Благородной Вайолы есть Айшак. К тому же мерин, как оказалось — не благородно. Ну, ничего! Зато у него имя звучное — Перезвон.

Крысак в сторону Сульса даже ухом не повел. Айшак громыхнул копытом по железу. (Конюху оруженосец тоже спать не дал, и они вместе доделали денник). Перезвон оторвался от сена и даже не поверил, что на него одевают седло. Он и к имени-то еще не совсем привык, а тут — седло! Мерин жалобно заржал. Со двора донесся злобный храп Пегаша. Чалый фыркнул из солидарности и продолжил отдирать щепки от телеги. Он уже пытался лягнуть седлавшего его мальчишку, но был покусан большим пегим соседом. Ничего, придет странное поющее существо, и он поиграет. Если никто больше не будет кусаться.

— Так! — Сульс зло посмотрел на Расти, седлавшего гнедого мерина. — Известное на всю округу бедствие явилось! Ты где взял это старое седло и потник?! А попоны? Кого-кого ты в поход собираешь? Себя и эльфов?

— Сульс! — Даэрос одернул оруженосца. — Он едет с нами.

— Так он же…

— Я знаю! Не обсуждается… Ну, талантливое дитя, и почему ты не доложил, как велели? Ах, еще не готов? Попоны? Бурдюки? Нет, телегу мы не берем. А бурдюки берем. Хозяйственный, малыш. Что значит, «спасибо, благородный дед?!» Какой я тебе «дед»? Сульс, объясните ребенку правила обращения. Не хватало еще, чтобы он нам своими наглыми выходками все дело испортил. Хорошее дело. Будем выслеживать… и, возможно, ловить, предполагаемых злодеев. Злодеев, предполагаемых, четверо! На двух телегах. Все в черных плащах. Не страшно? Я тоже рад, что нас — четверо. Особенно, если четвертый, ты, Расти, будет держать рот на замке. Понял? Будешь слушаться меня и Сульса. Сначала меня!

Даэрос решил, что бывший оружейник нофера вполне сгодится как нянька. Вещи были собраны. Нэрнис задумчиво созерцал стены Замка. Пелли, в меру зареванная, как обычно висела у него на руке. Вайола ходила кругами и не знала, что сказать. Нофер Руалон уговаривал «деточку» не переживать — друзья вернуться, куда денутся. Успокоил дев, как ни странно, Расти, который еще не научился молчать: