Предел - Страница 69

— Нэрьо, я тебе потом все объясню. Воительница, телегу надо отвести обратно, задом. Айшака изловить и привязать. Возвращайтесь за поворот, возьмите Нэрниса за руку и уведите. Ждите там. Я позову.

Пелли очнулась и стала задыхаться в перине. Попоны и перекладина лежали рядом. Впереди дорога поворачивала, и надо было аккуратно проехать поворот. А то — крутой слишком. Но она же это уже делала… Или ей все приснилось? Нет! Не приснилось! Нэрнис, забрызганный кровью, гладит Крысака. Вайола обтирает Айшака её косынкой. Не приснилось. И эта жуткая воющая песня… Пелли заплакала.

— А Даэрос? Он погиб, да?

— Нет, — отозвалась Воительница, — он на дороге… убирается.

Нэрнис молчал и гладил мерина.

Наконец бесшумно прибежал Темный, и, подхватив Крысака под уздцы повел по дороге. Пелли сидела в телеге, не прикрытая никаким шалашом от того зрелища, которое упрямо лезло в глаза. По обе стороны от телеги в кровавых лужах валялись тела людей. Даэрос решительно вытащил старые сапоги, в которых прежде мучался Нэрнис, и заставил брата переобуться. Издевается, что ли?

— Здесь потопчись, теперь присядь, встань!

Он таскал его за собой от тела к телу. В телегу забралась Вайола. Она смотрела на жизнь гораздо проще, как ребенок, который вообще не понимает в чем ценность жизни. Пока. В молодости кошмары начинают мучить с некоторым запозданием.

— Новые следы делает! — Зашептала она на ухо Пелли. — Какой умный! А ножи как бросает!

Наконец, Даэрос удовлетворился результатом, бросил в телегу какой-то сверток и… привесил к заднику связку разрезанных сапог. Обернулся, посмотрел на бледную Пелли, запрыгнул в телегу и пристроил перекладину на место. Попоны шалаша были как нельзя кстати. Пелли еле сдерживалась.

— Вайола! Садитесь на Айшака. Так садитесь, потом оседлаем. Нэрьо, иди в телегу!

Даэрос запрыгнул на место возницы и взялся за хворостину.

— Но! Пошел.

Телега катила по дороге. Еще один труп с раздробленным черепом видели только Даэрос и Вайола. Это был тот разбойник, которого гнал по дороге Айшак. Догнал, значит. Нэрнис подобрал ноги, чтобы не пинать бурдюки и корзины, пристроенные под покрывалом, уткнулся Пелли в колени и беззвучно зарыдал. Приключения, оказались, совсем не такими веселыми, как он предполагал вначале. И страдал Светлый Аль Арвиль не от чувства вины, а от того, что жизнь имела, оказывается еще и такую, отвратительную в своей подлости и кровавости сторону. И ему пришлось принять участие в этой бойне. И каждое новое судорожное рыдание он сопровождал немым вопросом, на который никто не мог ответить: «И что им дома не сиделось, селянам этим?!»

Вечером лагерь устраивали Даэрос и Вайола. Пелли и Нэрнис спали в телеге.

— Сон — это то, что надо. Хорошо, что поспали. — Полутемный разводил костер.

— А я совсем спать не хочу! — Воительница, освобожденная от доспехов, ходила, пошатываясь, но храбрилась. — И что это они такие нежные?

— Они просто взрослые. — Даэрос вздохнул. — Давай, будить.

Нэрнис рассматривал свою одежду. Заскорузлые тряпки. Отвратительные пятна. Это все надо снять и… выкинуть. События минувшего дня возникали в памяти обрывками, и сколько Светлый их не гнал, упрямо возвращались. Где-то рядом журчал ручей.

Даэрос нагнал брата уже у воды. В мелком ручейке можно было разве что умыться.

— К озеру течет. — Нэрнис бы сейчас многое отдал за возможность погрузиться в воду целиком, отмыться, отчиститься. А пришлось только в лицо поплескать, да одежду сменить. Свои старые «тряпки» он бросил здесь же и пошел обратно. Разговаривать ни с кем не хотелось. У выхода на поляну его встретил часовой — Айшак. Проводил к костру и отправился «на пост». Пелли, слава Создателю, разговорчивостью не страдала, а у Воительницы рот был занят. Едой. Смотреть на это было невыносимо. Неужели она в состоянии есть? Даже Айшак, не жует по своему обыкновению, ни кусты, ни елки!

Вернулся Даэрос с мокрым свертком. Воткнул в землю поближе к костру пару сучьев, пристроил в развилках поперечную ветку и развесил на просушку стираные вещи Нэрниса.

— Нэрьо, не переживай. Я имею в виду стирку. У тебя сейчас не то состояние, чтобы думать. Вообще. Поэтому, лучше выпей. Есть ты все равно — не сможешь. Вайола! Не хрустите костями. Пеллиэ уже побледнела.

Воительница съела полкурицы и крушила зубами куриные кости. Не то, чтобы она любила есть то, что обычно выбрасывают. Она просто задумалась. По мере раздумий её лицо обретало выражение невинности и беззащитности. Округлившиеся глаза с удивлением смотрели в огонь. Её «подвиг» обретал наконец-то черты реальности. Напиваться, как в рассказах отца, совершенно не хотелось. Но она пила и пила. Кувшин с вином никто и не подумал у неё отобрать. Врагов убивать оказалось — нужно. Но — противно. Противно и гадко не в бою — а после. К счастью, Вайола был тем существом, которое любую проблему может упростить, объяснить (самой себе), пережить и найти в этом нечто нетривиальное. Вывод воительницы оказался далек от боя, разбитых ею и Айшаком черепов, от трупов на дороге и вязкого запаха крови. «А папа-то врал!». Вино и усталость навалились на отважную деву. Дитя Искусной Оплодотворительницы, она жила своей, ни кому не понятной системой смешанных ценностей. Поэтому её вторым порывом за сегодняшний день, было желание споить того единственного, кто был ей мил и дорог. Айшака.

Лошак выпил подношение безропотно и быстро. Хозяйка завалилась в кусты и засопела. Кругом все было такое мирное и спокойное. Айшак пошел побродить по лесу. Съесть что-нибудь навоевавшемуся лошаку было, на самом деле, необходимо.