Предел - Страница 124

124

— Дядя Нарвис, а зачем масло? Эту тварь и так сложно схватить. Он даже на вид — скользкий.

— Элермэ, милая, тут дело выбора. Выползня ухватить сложно. Но и выползню, скользкого бойца зажать хвостом — сложно. У Повелителя будет шанс вывернуться из кольца.

— Хорош! А? Выползень — хорош, дядя.

— Ну, что ты, это же примитивная и злобная тварь. Помесь змеи и ящерицы, только очень большая.

— А что будет, если он проиграет?

— Ну, как что! Смерть, конечно!

— И подданные это допустят? Ни одного лучника даже нет на всякий случай!

— О! Прости, я думал, ты про выползня спросила. Это, знаешь ли, Темные забавы. Никакого государственного мышления. Риск в чистом виде. Видишь, по рядам снуют Темные? Ставки делают.

— Как?! Против своего Повелителя тоже? И он знает?

— Элермэ, конечно, Амалирос знает и узнает. Узнает и… «не похвалит». Но это, если победа будет за ним. А если нет — их Дома, тех, кто поставил на выползня, невиданно обогатятся.

— Это — чудовищно. Зачем так рисковать?

— Моя дорогая будущая Посланница! Учись! В смысле, учитывай! Это потрясающе простая и массовая проверка верности. Азарт вскрывает все тайные помыслы. Те, кто делает ставки, знают, чем рискуют. Принимающие непременно доложат кто, сколько и на кого поставил. Это — общеизвестно. Так что, каждый действует на свой страх и риск. Такая вот Темная привычка Повелителей: совместить азартное с полезным, показать свою силу и немножко развлечься заодно. Как ты говоришь: «Танцуя с лошадьми — не думай о копытах». Вот, Амалирос и не думает. Он так же азартен, как и всякий Темный.

— Но, это значит, что некоторые, фактически выставляют на бой вместо себя выползня! Трусливо.

— Не совсем. Четыре сотни лет в горных выработках за ставку «против» — не очень мало.

— Все равно. Подлость какая! Лучше смерть!

— Смерть… Если бы наказанием была смерть, то никто бы не поставил на этого зверя. Я имею в виду выползня. А изничтожать такое количество поданных «зря» — совершенно бессмысленно. Будут искать тарлы и приносить пользу. Это их выбор.

— Дядя, Вы мыслите как Темный.

— Нет, дорогая. Только доношу до тебя их точку зрения. К нам идут. Ты поставишь, а? Не хочешь… пять сотен лет бесконечной прополки?! — Аль Манриль потешался. — Элермэ, что ты делаешь? Ожерелье матери! Оставь хотя бы кольцо. Девчонка! На кого хоть поставила?

— Это мое дело, дядя.

Повелитель Ар Ниэль Арк Каэль дал знак. Голоса в Чаше стихли. Решетка поползла вверх. Выползень, как водится, немедленно попытался пролезть снизу. Поэтому не сразу сообразил разогнуться. Они вообще — не сообразительные твари. Но быстрые. Удар хвостом пришелся на пустое место. Амалирос взвился в воздух. Бой начался.

Элермэ видела маленькую, по сравнению с выползнем фигуру, на дне Чаши. Намазанный маслом торс бойца отливал алым в свете факелов. Первые две атаки она пережила, сжав кулаки. А потом просто закрыла глаза. Смотреть на такую «забаву» она была не в силах. Она и поставила-то из принципа «Чтобы им было стыдно». Судя по радостным и, иногда горестным, горестным воплям, большая часть зрителей утратила стыд. Давно и надолго. Все-таки… Все-таки их Темные сородичи понимают только силу.

Амалирос был доволен собой. Давно надо было размяться. Проигравшие, не дожидаясь подачи списков, выстраивались у левого выхода из Чаши. Правильно, что зря время тянуть? Честнейшие и вернейшие, принимающие ставки все равно не согласятся на подкуп. А вот за попытку подкупа — смерть. Последняя такая попытка была, если ему память не изменяет, а она не изменяет, за год до появления Предела. Амалирос швырнул на пол полотенце и накинул плащ. Все бы хорошо, но это масло въедается в кожу. Теперь три дня отмываться до прежней, благородной белизны. Ну, и ладно. Ребра целы остались и это совсем, совсем не плохо. Быстро выскользнул из колец. Мастер! Иногда надо самого себя хвалить. И еще — посмотреть на второй список ставок. Зачастую, самые щедрые оказывались просто несколько ловчее тех, кто ставил «против». Самые умные ставили «в среднем». Самые жадные делали вид, что их дела совсем плохи, и они отдают последний мелкий тарл. Другими словами — верить все равно никому нельзя. Ну-с! Впереди — церемония «прощания на долгие годы». Или как Амалирос её для себя именовал «Акт избавления от дураков». Посмотрим, кто у нас сегодня отличился. Половину не-любителей он и так знает, конечно.

Повелитель появился на верхнем ребре Чаши во всем блеске. Никакого торса — одни сплошные фалды и складки. Плащ стелился, подметая пол, распущенные волосы сливались с белой тканью на черной подкладке. Блистаем и смотрим, смотрим и блистаем. О! Ар Птиэль в первых рядах. Не очень умным он был и раньше, но, чтоб как бессильный заговорщик цепляться за такие призрачные возможности, удивил! Неплохо — около сотни недальновидных сородичей будут теперь набираться ума, где поглубже.

Амалирос шел в свои покои, почти умиротворенный и разворачивал на ходу второй, более длинный список. С этим — все ясно, с этим — и так было понятно, о, какое крохоборство, а вот это! Вот это уже — интересно. Он, конечно, себя ценил и любил. Но не пересчитывал стоимость совей персоны в высокохудожественных ценностях разных там Светлых Домов. Но! Но все равно приятно. И даже выигрыш не взяла! Интерессссно! Это она как посол? Политический ход? Или как? Глупцы, идущие к глубинным выработкам! Если бы вы знали, как иногда отвратительно быть Повелителем. Даже полного удовольствия от такого благородного… или хитрого и расчетливого… или все же благородного жеста… Вот, вот так это удовольствие и не получишшшь! Проклятье! Никому нельзя верить.

124